Разочарование от того, что он так быстро сдался, боролось с надеждой, что он не отступит. Лицо Павла превратилось в искаженную злостью и страстью маску. Он снова повторил:

– Привыкай.

Вика не успела ничего сказать. Ее пронзило огнем. Одним безжалостным рывком Павел вбился в нее, едва ли не разрывая на части. Вика закричала. Внизу все горело и пульсировало. Мышцы сокращались вокруг его огромного члена.

Наверное он решил сделать свое проникновение еще более жестоким и болезненным. Вика тяжело выдохнула, когда Павел вышел из нее. На глазах выступили слезы. Боли и жажды… Павел был зверем. Жестоким беспощадным животным. И Вике это нравилось. Он снова с размаху всадил в нее член. Вика тихо вскрикнула. По телу прокатилась волна жара. Мучительно и сладко. Лоно пульсировало, источая влагу, чтобы хоть немного облегчить агонию. Но Павел только начал. Тяжело хрипло дыша ей на ухо, он сжал ее грудь, оставляя алые очертания ладони. Его пальцы терзали соски, оттягивая и сдавливая. Вике казалось, что ее пытают, – так было больно и сладко. Слишком хорошо. Агония превращались в наслаждение.

Павел оставил ее грудь, намотал ее волосы на кулак, оттянул голову назад и прикусил мочку уха. Вика закрыла глаза и повернулась к нему. В этот же момент он начал двигаться.

Вика уже не сдерживаясь стонала и кричала, скрывая голос. Он вбивался в нее с нечеловеческой скоростью. Почти полностью выходил, а затем грубым рывком всаживал в нее свой член. Вике казалось, что ее рвут на части голодные звери. Внутри все пульсировало от толстого и длинного ствола, таранящего ее. Чувствительные складки набухали еще больше от дикого трения о член и еще больше препятствовали проникновению. Но Павел насаживал ее на себя, не зная пощады. Мышцы живота сокращались. Изнутри Вику затапливало лавой. Она вся горела, покрываясь испариной, и возбуждаясь еще больше. От шлепков их тел друг о друга. От пошлых хлюпающих звуков, с которыми Павел врывался в нее. От ее позы с широко разведенными ногами.

Вика распахнула глаза, пытаясь рассмотреть в отражении Павла. Он кусал изгиб ее шеи, плечо, зализывал алые отметины и опалял кожу влажным дыханием. И это тоже возбуждало. Его неконтролируемые жестокие движения несли в себе огонь. Вика поняла, что боль и трение превращаются в наслаждение. Самое большое, какое она когда-либо испытывало. В такое, о каком раньше не могла и помыслить. Ее сердце стучало на пределе. Сама она держалась из последних сил. Это было фактически насилие над ее телом, но ей хотелось, чтобы оно продолжалось вечно. Чтобы Павел навсегда оставался в ней.

Вика поняла, что больше не выдержит. Живот дрожал в предвкушении. Мышцы влагалища сокращались вокруг горячего члена. Ее начала бить дрожь. Все тело затряслось, как в лихорадке. Кажется, член Павла набух еще больше. Он начал быстрее вбиваться в нее. Вике приходилось вставать на цыпочки, чтобы хоть немного облегчить напряжение. Павел вдруг отпустил ее волосы, обвил рукой талию и коснулся набухшего клитора. Одного прикосновения к сверхчувствительному узелку плоти оказалось достаточно. Внутри Вики взорвалась бомба. Взрыв был такой мощи, что перед глазами потемнело. Вика потеряла опору. Мышцы жадно сокращались, туго обхватывая член Павла. Но он продолжал двигаться, прорываясь в ее сузившуюся глубину. Оргазм превращался в нечто нереальное. Вика закричала. Павел потянул ее на себя, насаживая до упора. Не сдерживаясь, Вика вскрикнула еще громче. Ее била дрожь. Нестерпимый жар. Огонь пожирал все тело. Покрытую испариной кожу покалывали колючие волоски на груди Павла. По внутренней стороне бедер стекала смазка. Мокрые от пота, они с Павлом стонали в унисон. Неожиданно он застыл, а затем ворвался в нее с такой силой, что Вике показалось, будто он порвал ее. Ее снова окатило дикой смесью муки и наслаждения. Внутри стало горячо. Очень-очень горячо. Нестерпимо. Павел хрипел, тяжело дыша. Его пальцы снова пришли в движение, потирая клитор. Вику трясло. Она пыталась вдохнуть и не могла. В голове шумело. Павел потянул ее назад. Увлек за собой, оставаясь по-прежнему глубоко внутри. Вика безвольно откинулась на его грудь. Спустила с бортика ванны затекшую ногу. Теперь Павел ощущался внутри еще отчетливее и ярче. Она вцепилась пальцами в его бока, впилась ногтями в покрытую потом горячую кожу. Он все еще удерживал ее руки. Вторая ладонь вольготно гуляла по телу. Пальцы обводили пупок, потом касались груди, очерчивали ареолы, нажимали на вершинку соска. Вика отдалась ощущениям. Она смотрела, но видела только темноту. И считала сверкающие в ней звезды. Одна. Вторая. Третья. Перед глазами почему-то было темное, затянутое тучами небо. Как после бури. И она только что пережила бурю. По бедрам продолжала стекать влага, прочерчивая пылающие дорожки. И Павел все еще был внутри, терзая ее. Как будто приучал к себе. К тому, что только с ним она сможет испытать сумасшедшее наслаждение. С трудом дыша и ни черта не соображая, Вика понимала, что уже хочет еще. Он вытащил со дна ее души развратную шлюху, которая в мгновение ока помешалась на нем.

Он отпустил ее руки. Безвольными плетьми они повисли вдоль тела. Павел обнял ее, продолжая трогать. Как будто желал удостовериться, что она реальна. Вика все никак не могла начать нормально дышать. Перед глазами все расплывалось. Ей хотелось лечь. Рядом с Павлом. Свернуться комочком у него под боком и не двигаться, пока силы не восстановятся. А потом начать все сначала и повторить. Вика тихонько постанывала, пока ладони Павла блуждали по ее телу. Теперь она была целой, чувствуя невероятную наполненность. Собрана воедино. Только сейчас все было правильно.

В расслабленное сознание ворвался посторонний звук. Он раздражал и злил. Бил по вискам. Вика не сразу сообразила, что это звонок. Она попыталась отстраниться от Павла, но он лишь сильнее прижал ее к себе. Не своим голосом она пробормотала:

– Тебе звонят…

Павел обхватил ладонью ее подбородок, повернул себе и впился жестким поцелуем в ее рот. Он лизал и покусывал ее губы, а затем порочно посасывал. Вика вцепилась в его руку, сжимающую ее грудь. Она дышала дыханием Павла, превращалась в зависимую. Его губы были немного шершавыми. Щетина исколола ее нежную кожу, но Вика жадно ловила его губы, касалась его наглого языка своим. Это был не поцелуй… Павел снова занимался с ней сексом. На этот раз своим ртом. Но ей хотелось… Хотелось, чтобы он занялся с ней любовью… Глупая дура. Вика укусила Павла и скользнула языком между его губ, перехватывая инициативу. Ей хотелось быть главной. Управлять им. Чтобы он был зависим от нее, а не наоборот. Чтобы не мог без нее. Павел в тысячу раз хуже Ромы. Хуже любого из мужчин – он будил в ней желание обладать. Владеть им. Вика уже ревновала его к любой женщине, которая могла оказаться рядом, которая будет смотреть на него, на которую посмотрит он…

Павел встретил ее язык, обхватил губами, безумно медленно лизнул и всосал в рот. Вика задохнулась и оторвалась от него. Еще немного, и она свихнется.

Телефон зазвонил снова. Нужно собраться с мыслями. Нужно остановить это сумасшествие, пока есть возможность. Кого она обманывает?! Останавливаться нужно было в тот момент, когда заставила его снять рубашку.

Прерывающимся голосом, Вика снова выдавила: